РУССКИЕ В МИРЕ: ФРАНЦИЯ, ПАРИЖ. КСЕНИЯ БОРИСОВА, социолог.

GN: Расскажи, пожалуйста, как ты оказалась в Париже? 

В Париж я приехала осенью 2011 года, чтобы завершить начатую в Москве магистерскую программу по социологии. Почему именно в Париж ?
На это есть множество причин, но основная заключается в том, что место, в котором я училась в Москве, - это Французский Университетский Колледж. У КЮФа есть соглашения с несколькими парижскими вузами о том, что они признают выданный ими диплом о прохождении первого года магистратуры. Также решающую роль сыграло и то обстоятельство, что моей исследовательской работой, которую я делала в Москве, руководил профессор парижского вуза. В своего научного руководителя я интеллектуально влюбилась с первого письма и ни о каких иных вариантах продолжения моей учебы речи и не шло, так что путь лежал только в Париж. Сейчас я все еще учусь, но уже в докторантуре - пытаюсь писать докторскую диссертацию.

GN: Легко ли тебе далась интеграция во французское пространство?

Интеграция - это процесс, в котором ты, к сожалению или к счастью, барахтаешься всю жизнь. Она завершается тогда, когда завершается и сам человек. Так что моя интеграция все еще продолжается. Но, конечно, есть моменты, которые уже стали для меня привычной реальностью - которые я поняла, как-то объяснила для себя, приняла и больше их не замечаю с прежней остротой.

GN: Что же это за моменты?

Например, я привыкла к тому, что в Париже, как и во Франции в целом, магазины закрыты по воскресным дням. К тому, что мне регулярно приходится ездить в префектуру и проводить там в среднем по 4-6 часов, чтобы продлить свой вид на жительство. Привыкла к тому, что тут в метро творится полное безумие: выходя из дома, никогда не знаешь, во сколько будешь в нужном тебе месте, ибо в парижском метро вечно что-то ломается. Также я привыкла к тому, что люди в парижском метро ведут себя крайне неорганизованно. В отличие от московской подземки, где постоянно слышны "Вы выходите на следующей? Давайте поменяемся местами!", тут царит полный бардак. Люди начинают двигаться, лишь когда поезд уже остановился. Вечно найдется кто-то, кто встанет в середине дверного проема и будет стоять как ни в чем ни бывало, пока остальные будут пытаться его обойти, чтобы выйти. Но что является для меня апогеем парижского абсурда - это то, как тут люди заходят в вагон метро. Не всегда, но в большинстве случаев входящие не выпускают выходящих и оба этих потока движутся друг на друга с угрожающей решительностью. Я уже больше года ломаю голову над тем, в чем же тут логика, отчего пассажирам парижского метро так нравится сталкиваться друг с другом, но пока не нашла ответа на этот вопрос.

Но возвращаясь к твоему изначальному вопросу, скажу так: нет, интеграция далась и дается мне совсем нелегко. Но это связано не столько с дружелюбным-недружелюбным пространством, сколько с особенностями моей личности. Я много рефлексирую о том, что случается со мной, что заставляет замечать меня больше, чем в случае, если бы я легкомысленно выполняла то, что от меня требуется. А еще я перфекционист. Так что с интеграцией не все так весело и легко, как бы этого хотелось. Но именно эти сложности, которые я встретила тут, в Париже, заставили меня взглянуть на себя и свои реакции по-другому и начать что-то менять. Я очень этому рада.

GN: Скажи, как бы ты описала характер французов и разницу между нашими менталитетами?

Мне довольно непросто хорошо ответить на этот вопрос, потому что я социолог и отлично понимаю, что не могу экстраполировать свой опыт общениями с конкретными русскими и французами на всех русских и французов. Я поначалу, когда только приехала в Париж, довольно сильно увлекалась такими сравнениями, а потом поняла, что это глупо. Тем более я стараюсь реже вешать на людей ярлыки. Это не всегда у меня получается, но я, правда, стараюсь.

Расскажу лучше о некоторых наблюдениях, которые мне удалось сделать. Наиболее впечатляющая чувствительную русскую душу особенность французов - это их сдержанность. Особенно на фоне их повсеместной доброжелательности. Вот представь себе: заходишь ты в магазин в Москве, не люксовый, а самый обыкновенный, здороваешься с продавцом и улыбаешься ему. А в конце этого короткого взаимодействия ты прощаешься с ним и желаешь терпения и хорошего дня. Я так сделала, когда была этим летом в Москве. На меня с той стороны кассы смотрели так, словно я выдала нецензурную тираду. А ведь это было всего лишь проявление минимальной вежливости, которое у французов заложено на уровне рефлексов. Когда ты только приезжаешь в Париж, тебя такая вежливость, хоть и приятно, но удивляет. Но по мере интеграции взаимодействия с людьми становятся более глубокими, и тут уже открывается новая сторона французов, а именно их сдержанность в отношениях. Подружиться тут с кем-то довольно сложно, особенно если речь идет о французе без большого опыта путешествий, лишенного любопытства к другим культурам. Такой француз всегда будет оставаться учтивым, он всегда будет готов тебе помочь, особенно на словах, но эта позиция не говорит тебе ровным счетом ничего о том, как этот человек относится к тебе. Когда я это открыла, мне было очень тяжело. Это было год назад, я только начинала работать над диссертацией, а значит, собиралась тут пробыть еще 3 года. Когда я осознала это положение вещей, я заплакала, и целый вечер не могла избавиться от печального вопроса: "Как же я тут буду жить, если я не могу ни с кем подружиться?". Наверное, совсем страшная картина вырисовывается, поэтому я уточню: завести друзей среди французов можно, но это требует довольно много времени и я не уверена, что речь идет о прямо-таки близких друзьях. В России мне было гораздо проще с кем-то подружиться, это происходило, как любовь с первого взгляда, правда. И отношения были интенсивными и продолжительными. Мне этого тут не хватает. Но я хочу вновь повториться: это общие наблюдения, и ни в коем случае не вся правда о русских и французах.

GN: Ты наверняка была и в других районах/городах Франции – каковы французы вне Парижа, насколько велика разница в характерах?

В первый год, когда я еще училась в магистратуре, я периодически выбиралась в другие французские города, но это были довольно короткие поездки: чаще всего я уезжала рано утром и уже вечером возвращалась обратно в Париж. За это непродолжительное время я успевала всласть нагуляться по городу, увидеть какие-то достопримечательности и немного понаблюдать за жителями города. Первое, что тогда бросалось в глаза, это более размеренное течение жизни в сравнении с тем, что я видела и проживала в Париже. О людях мне тогда сложно было что-то сказать, я не так много с ними общалась. Зато на следующий год, благодаря моей исследовательской работе, мне удалось совершить еще несколько путешествий и наконец пообщаться с местными жителями. Я была в Лионе, Нанси, Контраксевиле, Виттеле, Нанте и Страсбурге. Везде очень понравилось, особенно в Нанте и Страсбурге. И понравилось именно из-за людей: они были очень внимательные и дружелюбные. Но это были контакты по работе, так что я не могу утверждать, что мои собеседники всегда проявляют себя с такой стороны. Как бы там ни было, у меня остались самые теплые впечатления от этих поездок, и мне бы очень хотелось еще раз вернуться в Страсбург, Нант и Лион. 

GN: Хорошо, ты много где была… а в каком месте этой страны твоей душе было приятнее всего находиться?

Пока самым любимым остается Париж. Возможно, поживя немного в другом городе, я бы изменила свое мнение, но пока Париж и только Париж. Несмотря на все сложности, которые приключаются тут со мной, я безумно люблю этот город. За то, что он такой неприлично красивый и что это красота ежедневно всюду окутывает тебя и заставляет забыть на время о своих проблемах. За то, что он такой миниатюрный и тебе не составляет труда пересечь город с севера на юг или с запада на восток, чтобы встретиться с друзьями. Это чуть ли не одна из главных причин, почему я так люблю свою парижскую жизнь. В Москве мне приходилось проводить в дороге какое-то сумасшедшее количество времени. А еще я люблю Париж за то, что в нем всегда пульсирует жизнь. Он более живой, чем другие французские города, которые мне удалось посетить. И он человечнее живой, нежели Москва. Мне нравится, что тут так много бегунов и велосипедистов, так много людей, предающихся увлекательным беседам на террасах кафе, так много маленьких уютных баров, между которыми можно фланировать, выпивая в каждом по стаканчику вкусного чего-то. Пока моей душе, хотя скорее даже телу, нравится именно тут.

GN: Что, помимо работы и учебы, держит тебя во Франции? 

Мои друзья. И, знаешь, это довольно прагматичный расчет. Каким бы коммуникабельным ты ни был, с возрастом создавать социальные связи становится все сложнее и сложнее. Так что ты инвестируешься в то, что уже у тебя есть. Летом 2012 года, когда моя стипендия заканчивалась и все острее и острее вставал вопрос о том, как и, главное, где жить дальше, я думала не столько о карьерных возможностях, сколько о людях, о своем социальном пространстве. Мне не хотелось расставаться с теми, кого я нашла тут, в Париже, и я не была уверена, что смогу вернуться к прежним отношениям с теми, кто остался в Москве. И мне было страшно возвращаться в Россию, понимая, что я могу вернуться в относительный социальный вакуум.

Кроме друзей, держит сам город. Не знаю, как это толком объяснить, но именно в Париже я начала жить. Тут я стала больше двигаться, больше общаться, более глубоко погружаться в жизненный поток. Мне нравится это ощущение жизни, и поэтому пока я хочу быть в этом городе.

GN: Кстати про друзей. С кем ты чаще общаешься? (имеется в виду – русские или иностранцы) 

Первое время больше всего общалась с русскими друзьями, которые одновременно со мной приехали в Париж продолжать свою магистерскую программу. Потом, в рамках гражданских мобилизаций, состоявшихся после думских, а затем и президентских выборов, я познакомилась в другими русскими в Париже и стала общаться еще и с ними. Нет, не подумай, что я любитель закрытых сообществ. Мне очень хотелось больше общаться с французами, но было немало «но». На магистерской программе, на которую я записалась, было очень мало ребят моего возраста - в основном, семейные люди, у которых уже совсем не студенческие легкомысленные интересы. Мы с ними общались только в университете и, в основном, на учебные темы. К тому же, русские ребята, с которыми я приехала сюда и с которыми познакомилась тут, оказались настолько интересными, что я просто не могла отказать себе в общении с ними. А общения этого было немало, так что на другое энергии и времени просто не оставалось. Но с поступлением в докторантуру все стало меняться. Я стала осознанно ограничивать свое общение с русскими, чтобы больше времени проводить с французами. Мне хотелось, чтобы у меня появились французские друзья, не приятели, а именно друзья. А друзей надо было делать, как бы смешно это ни звучало, что требовало времени и сил. К тому же, мне очень хотелось больше говорить по-французски, чтобы речь была более богатой и правильной. Так я стала больше общаться с моими коллегами, докторантами, некоторые из которых стали друзьями и близкими приятелями. Но русских друзей в Париже я при этом, конечно, не забываю.

GN: Насколько благоприятны условия для профессиональной деятельности для приезжих из других стран, ищущих и нашедших работу?

Это очень общий вопрос, на который я не могу ответить. Условия варьируются в зависимости от профессиональной области. Я могу рассказать только про свою. С трудоустройством в социальных науках, и более конкретно - в социологии, все крайне и крайне печально. То есть так: есть два карьерных пути. Можно делать академическую карьеру, т.е. стать преподавателем, либо попытаться найти работу в частном секторе. Для иностранцев больше шансов на трудоустройство скорее во втором случае, насколько мне известно. Условия рынка труда в академической сфере таковы, что желающих заполучить пост преподавателя в

университете в разы и разы больше, чем самих постов. Конкуренция безумная. Критерии отбора довольно жесткие. Сами французы сталкиваются с большим количеством проблем на этом пути, что уж говорить об иностранцах.

Я пока совершенно не представляю, как будет складываться мое профессиональное будущее. Это довольно сложный и болезненный вопрос, о котором я пока предпочитаю не думать. Тем более, у меня пока в приоритете не дальнейшее трудоустройство, а моя настоящая диссертация, которую нужно постараться написать в течение 3 лет, что тоже задача не из простых. Пока я думаю о диссертации. Когда финансирование будет подходить к концу, начну придумывать новый план.

GN: Каковы твои ближайшие планы по собственному профессиональному или личному развитию?

Научиться держать данное мною слово, в широком смысле. Например, если я обещаю себе сделать то-то и то-то сегодня, то я хочу научить себя не забывать об этих планах, не перекладывать их на следующий день, а делать сегодня, в тот день, на который они были запланированы. Не отменять встречи с друзьями. Кстати, это то, чем страдаю не только я, но и большиснвто моих друзей, так что бороться с такой необязательностью сложнее. Хочу развить силу воли настолько, чтобы я могла заниматься некоторыми вещами действительно регулярно. Когда я говорю об этом, то думаю прежде всего о спорте и об английском. Желание есть, стремление есть, но в действительности пока не удалось сделать так, чтобы каждый, действительно каждый день был хоть немного наполнен бегом, йогой и английским. Но ничего, я верю, что все будет.

GN: Ты счастлива?

Да.

_____________

*фотография - из архива Ксении.